Двойник, по крайней мере по одной
медицинской книге одного эксперта, которую я потом нарочно прочел, двойник — это есть не что иное, как первая ступень некоторого серьезного уже расстройства души, которое может повести к довольно худому концу.
Саша ее репетитор по занятиям медициною, но еще больше нужна его помощь по приготовлению из тех предметов гимназического курса для экзамена, заниматься которыми ей одной было бы уж слишком скучно; особенно ужасная вещь — это математика: едва ли не еще скучнее латинский язык; но нельзя, надобно поскучать над ними, впрочем, не очень же много: для экзамена, заменяющего гимназический аттестат, в медицинской академии требуется очень, очень немного: например, я не поручусь, что Вера Павловна когда-нибудь достигнет такого совершенства в латинском языке, чтобы перевести хотя две строки из Корнелия Непота, но она уже умеет разбирать латинские фразы, попадающиеся в
медицинских книгах, потому что это знание, надобное ей, да и очень не мудреное.
Читал он, кроме этого, еще
медицинские книги, «для того, говорил он, чтоб знать, что в человеке есть».
Я находил в себе все описываемые страсти и сходство со всеми характерами, и с героями, и с злодеями каждого романа, как мнительный человек находит в себе признаки всех возможных болезней, читая
медицинскую книгу.
И в самом деле, он как-то потерялся… стал читать одни
медицинские книги, видимо, опускался, становился озлобленным, капризным, чужим всему и ко всему охладевшим…
К
медицинским книгам она получила привычку, находясь несколько лет при постели своего больного отца; она имела домашнюю аптеку и лечила сама больных не только своих, но и чужих, а потому больных немало съезжалось из окружных деревень; отец мой в этом добром деле был ее деятельным помощником.
Была поздняя ночь, когда они приехали. Марья Сергеевна поспешила в детскую, доктор с Ширяевым вошли в кабинет. На письменном столе были навалены
медицинские книги, пачками лежали номера «Врача» в бледно-зеленых обложках. Ширяев, потирая руки, прошелся по кабинету. Остановился перед большою фотографией над диваном.
Неточные совпадения
Да, Верочка так; ну, а он? Дикарь он, судя по словам Феди, и голова его набита
книгами да анатомическими препаратами, составляющими самую милую приятность, самую сладостнейшую пищу души для хорошего
медицинского студента. Или Федя наврал на него?
— Не беспокойтесь, это все такие
книги, ученые,
медицинские!
В 1883 году прусское правительство, под влиянием агитации антививисекционистов, обратилось к
медицинским факультетам с запросом о степени необходимости живосечений; один выдающийся немецкий физиолог вместо ответа прислал в министерство «Руководство к физиологии» Германа, причем в руководстве этом он вычеркнул все те факты, которых без живосечений было бы невозможно установить; по сообщению немецких газет, «
книга Германа вследствие таких отметок походила на русскую газету, прошедшую сквозь цензуру: зачеркнутых мест было больше, чем незачеркнутых».
Общество кременчугских врачей прислало мне официальное письмо, где сообщало, что оно в течение трех заседании подвергло подробному обсуждению
книгу и «пришло к заключению, что Ваша
книга имеет громадное общественное значение, и постановило выразить Вам глубокую признательность за столь правдивое изображение в художественной форме многих насущных вопросов врачебного быта и общественно-медицинских отношений».
По мнению, например, «
Медицинского обозрения», целью моею при написании
книги было щегольнуть перед публикою своим «мягким» сердцем; все время непрерывное «позирование», «красивые фразы», «жалкие слова, рассчитанные на эффект в публике».
Он привез ему письмо от одного из знакомых Шатову профессоров
медицинского факультета и
книгу, завернутую в газетную бумагу. Профессор рекомендовал ему г. Зингирева (такова была фамилия гостя) и поручал вниманию Антона Михайловича свой недавно вышедший из печати труд по какому-то
медицинскому вопросу. Гость вскоре откланялся.
Вчера вечером читал
книгу доктора Лаупмана, под названием «Карболевая кислота с точки зрения химической, гигиенической,
медицинской» и пр.
Петька, между тем, был живехонек и здоровехонек и усердно изучал хитрую
медицинскую науку под руководством немца Краузе, конечно, не по
книгам, а со слов немецкого доктора. Наглядно изучал он приготовление снадобий из разного рода мушек, трав и кореньев, чем с утра до вечера занимался старик. Скоро Петр Ананьев оказался ему деятельным помощником: тер, толок, варил, сортировал травы и коренья, и удивлял «немца» русской смекалкой.